22 июля свой 75-летний юбилей отметила бы первый официальный экстрасенс Советского Союза, астролог, художница и поэтесса Евгения Давиташвили — легендарная Джуна, личность противоречивая, чье имя и жизнь окутаны тайнами, которые мы уже вряд ли когда-нибудь сумеем разгадать. При жизни о ней ходили немыслимые слухи и истории, после смерти в 2015 году о ее творчестве и образе жизни судачат до сих пор. Ей приписывают романы с влиятельными людьми, покровительство сильных мира сего и невероятное богатство. Но практически никто не говорит о том, насколько эта уникальная женщина была человечна. Накануне дня рождения Джуны писатель, коллекционер и наш земляк Карагай рассказал, какой была легенда за пределами своего образа.
— В те годы я активно занимался изучением всего таинственного, загадочного, эзотерического, если хотите, а слава Джуны гремела по всему миру, и, конечно, я хотел с ней познакомиться, - вспоминает Карагай. – Мы как-то гуляли по Арбату с другом, я вспомнил о товарище, который близко с ней знаком, позвонил ему, спросил, где она живет. Естественно, он адреса точного не сказал, но примерно сказал координаты. В итоге мы просто завалились к ней, позвонив в дверь. И так вышло, что она нам открыла и пустила не только в квартиру, но и в свою душу. Потом был перерыв в общении, но благодаря поворотами судьбы мы сильно-сильно сдружились.
Простой парень из Сибири стал ее другом. У сибиряков есть свой дар — видеть в каждом человеке прежде всего человека, а от Джуны часто хотели другого, связанного с корыстью, чем-то материально выгодным. Многим нужны были ее связи, а ей было нужно простое и человечное отношение. Женщине, которая легко общалась с первыми лицами партии, элитой страны, была очень эмпатичной и открытой, часто приходилось закрываться, ведь ее очень ранило, когда понимала, что людям на самом деле нужна не она, а связи.
— У меня душа такая же широкая, как и кость, и да не обидится моя мама, я видел в Джуне не легенду или суперженщину, а, наверное, простую женщину, маму, с похожими мамскими проблемами, переживаниями, и это было ценно в нашем общении, - делится Карагай.
Чтобы быть с ней на одной волне, надо было быть хорошим, искренним человеком, который не любит вовлекаться в разную социальную грязь. Сплетни, пересуды, домыслы, или другая крайность — отношение к ней как инопланетному существу со сверхспособностями вплоть до слепого поклонения. А ей так хотелось человеческого…
Джуна была вспыльчивой, не злой, озлобленной, а эмоциональной, взрывная смесь кровей отца-иранца и матери-казачки, брала верх. Но это была не злость, а проявление ее огненного характера. Восточная женщина каждый божий день подтверждала темпераментом свои корни, но это не обижало никого.
Смерть единственного сына разделила ее жизнь на до и после.
— Пока он был жив, Джуна все делала для того, чтобы у него было светлое будущее. После его смерти она всем занималась просто, чтобы жить, - вспоминает Карагай. - Внутри у нее не было великой цели разбогатеть. Нет, она просто жила. Так вышло, что у нее был особняк на Арбате, но по сути, он вытягивал огромное количество денег. Кроме того, все ее помощники исправно получали жалование за свою работу. То есть она была вынуждена пахать. И картины писались, скульптуры создавались, людей она принимала, и в передачах снималась. Почему? Потому что ей надо было жить.
Сейчас, просматривая программы тех лет, мы видим довольно резкую, громкую, местами грубую женщину, которая и послать может. Но на самом деле это была невероятная фигура, она могла похвалить, поругать, дать совет, и у нее это прекрасно получалось, она действительно была будто всеобщей мамой.
— Причем, не важно сколько тебе было лет, она ко всем одинаково относилась, и у нее ко всем было одинаковое стремление сделать жизнь близкого человека лучше, - делится Карагай. – И она разными способами помогала. Я помню, ей на день рождения и прочие праздники дарили всегда очень много подарков. Она многое потом раздавала. Не подкупала, чтобы с ней оставались, а просто дарила, чтобы порадовать понравившейся вещицей. Джуна это делала искренне.
Почти 10 лет противоречивой Джуны нет с нами. Но у тех, кто с ней дружил, до сих пор осталась светлая тоска и невероятная любовь. Она постоянно совершенствовала себя, и требовала этого от других, самых близких. Со смертью сына ее поглотила глубокая депрессия. Состояние великого траура похоронило и ее желание творить. А иначе были бы книги, которые навечно остались бы в библиотеках у людей. Больше картин. Она бы запомнилась как общественный деятель, невероятный оратор. Но ее жизнь оборвалась вместе с жизнью сына, и после этого просто доживала отпущенное ей время.
— Ей очень много дарили цветов, она любила белые хризантемы и кабинет был просто завален цветами, - рассказывает Карагай. - Каждую неделю она ездила на Ваганьковское кладбище и эти цветы отвозила на могилу сына, продолжая посвящать ему все, чем обладала.
Мифы, легенды, скандалы, интриги, расследования — журналисты и продюсеры выискивали то, что сейчас называют хайпом. Но Джуна была прежде всего женщиной и мамой, сильной в своей слабости и желавшей простого счастья. Незадолго до смерти из ее легендарных рук ушло тепло. Они стали совсем ледяными, но сердце еще билось, благословляя тех, кто был с ней рядом до самого конца и для кого были важны не ее заслуги и награды, а человечность, благодаря которой люди и становятся бессмертными.